|
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
НАРОДНАЯ ПОЭЗИЯ
Согласно общим законам литературной эволюции, поэзия предшествовала прозе. Первым продуктом поэтического творчества народа был, конечно, язык, а затем в последовательном порядке - эпос, лирика и драма.
Эпос в своем развитии прошел три стадии: мифологическую, героическую и историческую. Едва ли наши предки имели самостоятельный, цельный мифологический эпос, так как и сама их мифология не достигла законченности и стройности, как в мифологии греков. Тем не менее, дошедшие до нас произведения устной словесности, несмотря на позднейшие христианские наслоения, на замену языческих богов христианскими святыми, дают нам возможность составить некоторое представление о мифологических верованиях нашего народа.
Они, прежде всего, видны в так называемых обрядовых песнях. Лирические по своей сущности, эти песни сопровождали разные языческие обряды, символически изображавшие борьбу светлых и тёмных сил природы, лета и зимы. Некоторые песни носят предсказательный характер.
Мифологическое содержание мы находим и в древнейших сказках. Но с течением времени, вслед за разложением стихотворной формы в прозаическую, сказки постепенно подвергались искажениям путём внесения в них вымышленных подробностей, которые ничего общего с мифологическими представлениями не имеют.
Много мифологических воззрений народа сохранили заговоры или наговоры, заклятия. Это - молитвенные обращения к богам с целью склонить их на свою сторону, заручится содействием в разных случаях жизни. Заговор, сопровождающийся обыкновенно каким-нибудь обрядом, направлен против оборотней, нечистой силы, разных болезней, против дурных людей, против вражеского оружия.
Наконец, разрозненными остатками мифологического эпоса можно признать загадки и пословицы. Загадок с мифологическим содержанием сохранилось значительно меньше, чем пословиц.
Что касается героического эпоса, то русская народная словесность содержит богатый запас песен о богатырях, или былин. Само слово "богатырь" некоторые исследователи производят от монгольского корня. В половецком словаре (Codex Gumanicus) встречается выражение "bahatur", тогда как другие (например, Буслаев) сближают его с корнем "бог", придавая тем самым слову "богатырь" значение существа божеского происхождения, наделённого сверхъестественными качествами. Основное ядро нашего эпоса составляют былины киевского цикла, в которых рассказывается о богатырях, собравшихся в Киеве вокруг князя Владимира и ведших борьбу со степными врагами. К ним примыкают более древние по своему происхождению былины о так называемых старших богатырях (Микуле Селяниновиче, Вольге Святославиче, Святогоре и др.), а с другой стороны - былины о богатырях заезжих (Чурило Пленковиче, Соловье Будимировиче и др.) и новгородских (Садко).
В былинах можно различить мифологический элемент и исторически - бытовой. Богатыри старшие ещё носят на себе черты мифических существ. Так, Святогор, превосходящий всё живущее по силе тяжести своего тела, которую едва выносит земля, имеет большое сходство с титанами греческой мифологии. Вольга изображается в виде оборотня, способного превращаться при неудачах дружины в разных зверей, рыб и птиц. Микула Селянинович напоминает мифических пахарей, известных из сказаний других народов.
Но былины не заслуживали бы названия былин, т.е. рассказов о былом, если бы в них отсутствовала исторически-бытовая основа. Деятельность богатырей, собравшихся с разных концов Руси в Киев, чтобы "заложиться за князя Владимира, послужить ему верой и правдой, постоять за веру христианскую", отражает тот период нашей истории, когда разрозненные области постепенно соединялись в одно государственное целое под главенством киевского князя. Да и сама борьба со степными кочевниками, в чём богатыри киевские видят свою главную задачу, не представляется чем-то вымышленным: южная Русь постоянно испытывала нападения то печенегов, то хазар, то половцев, то татар. Точно также и былины новгородские дают верное представление об общем складе бурной жизни вольного торгового Новгорода.
Сами образы богатырей, вроде Микулы Селяниновича или идеального богатыря - крестьянина Ильи Муромца, - свидетельствуют о земледельческом быте Руси и о высоких нравственных понятиях нашего народа. Былины киевские могут быть приурочены не только к известному месту, но и к определённому времени. Они создавались, всего вероятнее, в Х-ХII веках (Москва в них не упоминается, кроме сторожевых застав). Народ дорожил своими былинами, как поэтической летописью своего прошлого, находя в них интересные типы и высокие образцы общественных и личных добродетелей.
Наибольшее количество былин было собрано в Олонецкой губернии. С юга, где создались былины Владимирова цикла, они, вместе с самим населением, вместе с перенесением центра государственной жизни из Киева во Владимир и Москву, перекочевали на наши северные окраины.
Наш народный эпос, устно передававшийся в течение длинного ряда веков, сопутствовавший народу в его исторической жизни, не мог, разумеется, сохраниться в первоначальном виде. Каждая эпоха налагала свой отпечаток на былевое творчество. Поэтому не удивительно, если наряду с языческими верованиями мы встречаем христианские воззрения или наталкиваемся на такие грубые анахронизмы, что одно и то же лицо действует в разные периоды нашей истории. Так, Илья Муромец, по былинам, жил и при Владимире святом, и при Иоанне Грозном. Дело усложняется возможностью иноземного, особенно восточного влияния на наши былины. Вследствие всего этого наш богатырский эпос представляет теперь какую-то "загадочную руину", по выражению профессора Вс. Миллера, весьма пёструю картину, в которой трудно разобраться исследователю.
В русской науке высказывалось несколько самых противоположных взглядов на состав и происхождение народной поэзии и, в частности, былин. Мифологическая школа (Буслаев, проф. Афанасьев, Безсонов и др.) старалась объяснить факты народной поэзии мифологическими понятиями славян. Но такое толкование оказалось недостаточным, особенно для былин, и школа историческая попыталась поставить содержание эпоса в связь с историческими условиями самой народной жизни.
Более поздние комментаторы также в самых широких размерах применяли к анализу народной поэзии сравнительно-исторический метод. Параллельные места в произведениях русских славян и других народов они объясняли или единством психических законов в развитии народностей (например, по поводу поразительного сходства сказок русских и готтентотских), или же литературными заимствованиями из народных или книжных источников, причём были сделаны сопоставления нашего эпоса со сказаниями азиатского Востока, с византийскими, греко-римскими, западными и т.д. Перед глазами учёных-исследователей предстала изумительная картина весьма сложного процесса народно - поэтического творчества, сущность которого ими не была выяснена с достаточной определённостью.
Наиболее резкая и односторонняя постановка вопроса принадлежит Стасову, который видел в наших былинах только искажённое повторение восточных мотивов. Всестороннее объяснение произведений народной поэзии возможно лишь при применении всех указанных методов.
С эпохи татарского нашествия и возвышения Москвы былины уступают своё место историческим песням, с одной стороны, и малороссийским думам - с другой. Крупные исторические события вытеснили из народной памяти представления о древних богатырях, на смену которым явились настоящие исторические личности. Действие в исторических песнях происходит, главным образом, в Москве.
В исторических песнях народ по большей части обнаруживает верное понимание исторических событий: ярко изображает жестокости татарского ига, правильными чертами рисует портрет сурового, подозрительного и вспыльчивого объединителя Руси - Иоанна Грозного, не сочувственно отзывается о Борисе Годунове и самозванце, с любовной симпатией рассказывает о Скопине-Шуйском, прославляет и даже идеализирует Стеньку Разина, в котором видит своего освободителя от общественных притеснений и т.д. Только Пётр Великий не был достаточно оценен: его преобразования совсем не упоминаются в песнях. Лучшие в художественном отношении песни касаются татарского нашествия и личности Грозного. Последние по времени исторические песни относятся к эпохе Александра I.
Если в эпической поэзии выразилось историческое мировоззрение народа, то в песнях лирических вылились его задушевные мысли и чувства. Помимо рассмотренных выше обрядовых песен, к лирическим нужно отнести песни бытовые, существенный раздел которых составляют песни семейные и свадебные, знакомящие нас с различными формами брака и с тяжёлым положением русской женщины, которая должна быть "умной да веселливой, к людям приветливой, свёкру-батюшке покорливой, свекрови-матушке послушливой, деверьям-братьям услужливой".
Большой интерес представляют также плачи, или похоронные причитания, важные, независимо от своих поэтических достоинств, по тем указаниям, какие мы находим в них относительно загробных верований народа и особенностей его быта.
Как бы на переходной ступени от произведений коллективного народного творчества к произведениям единоличным стоят песни групповые, создавшиеся в среде какой-либо отдельной общественной группы: солдатские, разбойничьи, раскольничьи - все со своеобразной окраской.
Общий тон русской народной лирики, отличающейся поэтической мягкостью и нежностью, необыкновенно грустный, заунывный, только иногда переходящий в весёлый, даже разгульный. Такой характер сообщала ей и суровая природа и тяжёлые условия народной жизни. В отношении словесной формы русские произведения народного творчества по образности и живописности стиля выдерживают сравнение с лучшими литературами Европы. Фигуры богатырей, исторических лиц и черты русской народной жизни воспроизведены с художественной полнотой и рельефностью.
Народные песни новой формации, особенно распеваемые в городских и фабричных центрах, по своим поэтическим достоинствам стоят неизмеримо ниже песен старых и свидетельствуют об упадке народного творчества. Но зато те народные песни, происхождение которых теряется в глубине отдалённой старины, навсегда останутся памятником богатых поэтических дарований нашего народа, верно отражая весь ход исторической жизни, весь его возвышенный нравственный облик, тот внутренний мир его души, который не нашёл себе выражения в сухих исторических документах.
На следующую страницу 
 На предыдущую страницу
|
